Памяти моей матери — Веры Ивановны Клычевой, урожденной Бахмал Холмуродовой. Путешествие своих воспоминаний я хочу начать с Востока, со стороны восходящего над Таджикистаном солнца. Там, на Памире, на Крыше мира, в живописных ущельях сказочной красоты, между суровых и величавых в своей поднебесной стати гор живут люди, сохранившие в течение около 3 тысяч лет языки и наречия древней Арианы Ваэджа - Страны ариев.
Увидеть и полюбить
Впервые я оказался на Памире во время гражданской войны в Таджикистане, в 1994-м году.
Шел второй год гражданской войны в Таджикистане. Два года потрясений, братоубийства и жестокого кровопролития. Два года скитаний и мытарств для сотен тысяч жителей бывшего Советского Таджикистана.
От войны бежали все, кто мог, кому было куда бежать и кому не было. Свыше 100 тысяч таджиков вынуждены были уехать в Афганистан. А Памир принял своих детей, тысячи бадахшанских семей, ехавших и шедших порой пешком в ноябре 1992-го с детьми и скарбом по перевалам из ставшего вмиг чужим и враждебным Душанбе.
Попасть на родину я мог только через Киргизию и Памир. Эта восточная часть Таджикистана, по территории равная ее половине, горная и труднопроходимая для военных колон оставалась островком мира.
Уходить в горы в годы лихолетья, видимо - древняя традиция народов Арианы Ваэджа, а потом Согдианы, Бактрии и Таджикистана. Так было во время войн с хунну, так было во время завоевания Согдианы Александром Македонским в середине 4-го века до н.э., потом — при нашествии монголов, потом — при арабах.
Увидеть вновь эти горы вопреки всему — что может быть более безумным и рискованным во время идущей на родине войны для человека, который по привычке принимает громады облаков за очертания белоснежных гор везде, где бы ни оказался?
Вот и мои душанбинские друзья-памирцы, зимой 1992 года оказавшиеся в неприветливой, хмурой и неуютной Москве, предпочли все же уехать на Памир, в объезд, через киргизский Ош. В Припамирье шли бои, самолеты со звездами бомбили горные кишлаки, а на самом блокированном войной Памире наступал голод.
Добравшись до родных мест, мои друзья позвонили мне и сказали, что восточная дорога через Киргизию и Ош открыта. Через некоторое время я прибыл на Памир.
«Ширчой брез»
По утрам на Памире пьют, вернее, едят ширчой- ширчай. Это традиционный завтрак для памирцев. Впрочем, во время прошедшей гражданской войны ширчай - чай, сваренный в молоке с покрошенной в него лепешкой - был у многих из них и на обед, и на ужин. Но этот ширчай мне напомнил детство в далеком от Памира кишлаке Варк, где я гостил на каникулах у бабушки. Там я тоже с удовольствием ел по утрам ширчай, сваренный из парного молока, с ломтиками лепешки и непременным кусочком домашнего сливочного масла, всплывающим маленькими солнцами. Однако на Памире тогда делали ширчай в основном из заварки с добавлением гуманитарного сухого молока от фонда Ага-Хана. В те годы таджики, обычно хлебосольные и запросто заходящие сами к соседям и родственникам в гости, старались воздерживаться от неурочного посещения знакомых. И я впервые увидел, что голодный человек, зайдя по делу, отказывался сесть за стол и разделить трапезу с хозяевами, ссылаясь на то, что торопится по другим важным делам.
И все же, несмотря ни на что и вопреки всему, каждое утро пешком по длинной каменистой дороге мимо святого места под горой хорогцы и хорогчанки шли по делам, на учебу, навестить близких, просто шли.
Чархофалак - вращение сфер, колесо рока
У таджиков свои круги рока, который возвращается вновь и вновь войной, разором, исходом.
События февраля 1990-го года пролегли трещиной в межнациональных отношениях в Таджикистане.
Русские жители республики предоставили таджикам самим решать свою судьбу и самоустранились, начав отъезд самостоятельно, продавая или закрывая свои квартиры. Бухарские евреи, жившие тысячи лет бок о бок с таджиками, потянулись в Израиль, немцы - в Германию. За несколько лет в конце 80-х - начале 90-х годов Таджикистан покинуло не менее миллиона жителей.
В 1992-м власть в Таджикистане от ленинабадского номенклатурного советского клана, а потом исламских демократов из Гарма, верховий Зарафшана и Памира перешла к представителям кулябского землячества. Гарм и Памир бомбили российские краснозвездные самолеты. Россия и Узбекистан воевали на стороне одних таджиков против других под эгидой миротворческих сил. Вскоре обнаружилось, что правительственные таджикские силы небоеспособны и массово сдаются в плен оппозиции в Припамирье. Устранился и Узбекистан, и на поле брани остались российские миротворцы и отряды таджикской оппозиции. Последние уходили в Афганистан и возвращались, до зубов вооруженные и хорошо обученные действиям в горах против танков и вертолетов. Еще в 1997 году в Припамирье, в Тавильдаре, на горных серпантинах и на дне обрывов можно было увидеть подбитые танки и вертолеты с российскими гербами.
Понадобится пять лет войны и переговоров, опасное приближение талибов к таджикско-афганской границе, охранявшейся тогда российскими пограничниками, чтобы в Москве, Тегеране, Нью-Йорке и Брюсселе в 1997 году решили, что пора прекращать войну и возвращать таджиков из Афганистана, дабы отряды таджикской оппозиции не стали ударной силой для талибов.
А в начале войны, в 1992 году, под красными знаменами при поддержке российской 201-й дивизии, изгнав из Гиссарской и Вахшской долин гармцев и памирцев, причисленных к сторонникам исламской и демократической партий (около миллиона человек), новая власть распределила большинство ключевых постов среди уроженцев одного поселка и одного района в Кулябе.
(Печатается в сокращении. Продолжение – в след. № 26)
Журналист «АП» Темур ВАРКИ
Опубликовано в журнале «Дружба народов», №3, 2012 г.